Off the record.

С самого начала я видела, что он не такой, как я представляла. Ты видишь один и тот же имидж, снова и снова, и начинаешь к нему привыкать; приветливая улыбка, сверкающие глаза, превосходно подобранный костюм. Но он с самого начала был другим.
Я упомянула, что живу в Лондоне? Так вот, я тут живу. Я была дурой и бросила колледж, чтобы поехать с моим так называемым «Принцем». И я проехала следом за ним из Нью Соммерсет Бэй в Массачусетсе в Сан-Франциско, потом в Онтарио, и наконец в Лондон. А потом мой принц нашел себе новую девицу, и они уехали в закат, оставив меня одну в странном городе, со счетами по кредитке в утешение. Так что когда подвернулась возможность в виде объявления о том, что новому журналу нужны авторы, я за нее ухватилась.
Понимаете, я работаю в журнале «Teen Dreams». Дурацкое название, да? Я знаю. Это подростковый журнал. Но я смирилась с этим, когда поняла, что девятнадцатилетняя девчонка без опыта работы или степени в колледже не получит предложений более серьезной работы. Так что мне приходится писать бессмысленную ерунду о новой прическе Бритни Спирз, или о том, какой Бэкстрит Бой выпускает собственную линию одеколона. На этой неделе назначение было не лучше – длинное интервью с Ричи Невиллом из бой-бэнда Five. Интервью должно было пройти завтра в моем офисе, что уже само по себе меня шокировало. Обычно эти примадонны из бойбэндов не хотят перекраивать свое забитое расписание, и мне приходится приезжать на съемки их клипов или на концерты. Но он согласился приехать ко мне.
Хотя я думаю, он хотел просто побыстрее с этим разобраться, и в шесть вечера, за день до назначенного интервью, в мою дверь постучали. Я поспешила с кухни, где я мыла посуду и подпевала саундтреку к диснеевской «Русалочке», не попадая ни в одну ноту. Сказать, что я удивилась, открыв дверь и увидев Ричи Невилла на крыльце под дождем – значит ничего не сказать.
-Табита? – нерешительно спросил он.
-Да…Э… – я запнулась. - Ладно, я что-то забыла или что?
-Нет, извини, – сказал он, улыбнувшись. Улыбка была неискренней, я точно это видела. Но я и не возражала, конечно. Я уже привыкла к таким вещам. Такие люди, как он, работающие в шоу-бизнесе, все неискренние.
-Нам немного переделали расписание, и я не смогу сделать это завтра, - продолжил он. - Я заезжал в твой офис, чтобы узнать, нельзя ли сегодня, но ты уже уехала, и твой босс дал мне твой домашний адрес.
Я мысленно отметила отблагодарить Гаса – маленького, толстого, лысеющего мужичка средних лет, который был хозяином журнала, - хорошим пинком под зад.
-Ладно, – я пожала плечами. - Заходи.
Я пыталась вести себя нормально, но я действительно злилась. Во-первых, на Гаса, который дает мой домашний адрес кому попало. А во-вторых, на этого парня, который вот так вот приходит ко мне и ждет, что я все брошу, потому что вот он пришел! Ну и вдобавок ко всему, я дико выглядела, одетая в фланелевые штаны от пижамы и майку еще со старшего класса, наполовину промокшую от мыльной воды.
Он прошел за мной на кухню. Я выключила диснеевскую музыку и прошлась по станциям, прежде чем нашла что-то терпимое – Less than Jake. Я вообще не очень люблю всю эту попсу. Странно, если учесть, чем я зарабатываю на жизнь, да? Но тем не менее…
Ричи терпеливо сидел на деревянном кухонном стуле, пока я пыталась немного прибрать. В раковине все еще была гора мыльной посуды, но я оставила ее и убрала на столе.
-Я схожу за диктофоном и блокнотом, – объяснила я, подходя к кухонной двери. – Сейчас вернусь.
Он только кивнул и проводил меня взглядом.
Что-то с ним было не так. Я не смогла сразу определить, что именно, но наверху, когда я в поисках диктофона уронила несколько выпусков «Teen Dreams», которые выпали из моего портфеля, и увидела его лицо на обложке, я поняла, что меня беспокоило. Он не улыбался. На всех фотографиях, каждый раз при появлении на TV, на его лице была милая улыбочка. Да и все его появление – я привыкла к этому его виду: прекрасно подобранный костюм, безупречная прическа, и эта улыбка. Но вот же он, сидит у меня на кухне, в темных джинсах, черной майке под темно-синей рубашкой, в очках, мокрый от дождя и совершенно невыразительный. Как будто он был абсолютно другим человеком. Иллюзия прошла, и он стал реальным. Вы понимаете, о чем я говорю? Я знаю, это звучит немного странно.
Я постаралась понять это, пока спускалась. Конечно, он выглядел по-другому. Не было же никакой фотосъемки, никаких парикмахеров, гримеров и костюмеров. Просто он, в свободное время. Но меня беспокоила не его одежда, а его выражение. А точнее, отсутствие какого-либо выражения. Абсолютная пустота. Это было жутко.
-Хочешь кофе или еще чего-нибудь? – спросила я, заходя на кухню и кладя на стол диктофон и блокнот.
-Чай, если можно, – сказал он. Я кивнула, налила воды в чайник, поставила его на плиту и села напротив него. Я обнаружила, что у меня просто нет слов. Я не знала, что сказать, как начать. Но мне не надо было волноваться – он снова заговорил.
-Можно? - спросил он, доставая из кармана пачку сигарет.
-Да, конечно, – я достала из шкафчика пепельницу и поставила перед ним. Я открыла свой блокнот на листе с вопросами.
-Ну что, Ричи, - начала я, но он меня перебил.
-Называй меня Рич. Пожалуйста. – сказал он, прикуривая от серебряной зажигалки Zippo. Он закрыл ее о ногу и засунул обратно в карман.
-Хорошо, Рич. - я потянулась и включила диктофон. -Так…Эм.. – я просмотрела список вопросов, осознавая, насколько они глупые и повторяющиеся. Те же самые вопросы, на которые он отвечал во всех интервью для всех журналов. - Знаешь, я хочу тебя предупредить: эти вопросы очень тупые, да и все интервью получится абсолютно безмозглым, поэтому помни, что не я их придумала, ладно?
-А кто их придумал? – спросил он, ставя на стол локти и немного наклоняясь вперед.
-Мой боссб – ответила я, морщась при воспоминании об этом маленьком говнюке.
-А, толстый лысый мужик? – спросил он, и я кивнула. - Знаешь, мне всегда было интересно, почему большинство этих журналов для маленьких девочек принадлежат мужикам средних лет. Странно, да?
Я улыбнулась. Это было смешно, и это была абсолютная правда.
-Ну давай начнем, - сказала я, снова глядя на свои вопросы. Но только я хотела задать ему один из них, засвистел чайник. Я встала, чтобы выключить его и оставила блокнот на столе. Сначала я не заметила, но когда стала заваривать чай, Рич взял блокнот и стал его листать. Это был не простой блокнот. Он был у меня еще со старших классов. Сначала это был обычный блокнот, но со временем я туда много чего напихала, так что это был скорее сборник всего, что я когда-то написала. Там были выпуски школьных газет и газет из колледжа с моими статьями, разные эссе и просто записки. Страницы, которые я писала в колледже, были исписаны разными идеями и фразами, которые я быстро записывала, чтобы не забыть. Ну и конечно, бесчисленные бумажки с работы и из школы, небрежно запихнутые внутрь. Я как раз доставала сахарницу из шкафчика, когда Рич снова заговорил.
-Почему ты работаешь для этого журнала? – неожиданно спросил он. Я обернулась и увидела, что он сидит с моим блокнотом в руках, разложив разные бумажки перед ним. Он был ужасно любопытен.
-Извини? – переспросила я, беря молочник и его чашку чая. Интересно, уволят меня или нет, если я шлепну его по рукам и отберу свой блокнот?
-Эти статьи, которые ты написала для школьной газеты и остальные. Они очень хорошие. – сказал он мне. – И они все о важных проблемах… экология, политика… ты даже написала об учителе, который всех заваливал без объективной причины. Это же журналистское расследование, или как? Так почему ты пишешь для такого мелкого журнала, как «Teen Dreams Magazine», когда очевидно, что ты должна работать в какой-нибудь крупной газете?
-Крупные газеты не берут девушек без высшего образования и опыта работы, которых никогда не будут принимать всерьез, потому что они выглядят на 12 лет, – ответила я, засовывая бумажки обратно в блокнот и отбирая у него, перед тем, как поставить чай перед ним. Я снова села напротив него и вернулась к листу с вопросами. - Так, прежде чем мы начнем, есть какие-то темы, которые лучше не поднимать? Что-то, о чем ты не хочешь говорить? -А, точно, – сказал Рич, доставая из нагрудного кармана рубашки свернутый листок бумаги. Развернув и прочитав его, он снова посмотрел на меня. - Ну, мы не можем говорить об этой драке, в которую Джей ввязался на прошлой неделе, о том, порвал Эбс со своей девушкой или нет, о Westlife или Steps, и ты можешь задать только один вопрос о том, есть ли у меня девушка, и я могу ответить на него двусмысленно. Ладно?
Видимо, удивление отразилось на моем лице, потому что он наклонился, похлопал по листку с вопросами передо мной и сказал: -У тебя свои приказы, у меня свои.
Без раздумий, я задала первый вопрос, который пришел мне в голову.
-Вам всегда говорят, что делать?
-Для записи или нет? – спросил он в ответ.
-Для, - ответила я. Это было правило Гаса – никогда не соглашайся на беседу не для записи, потому что тогда ты не сможешь использовать всего, что узнаешь.
-Никогда. Five в этом отличаются от других групп. Мы делаем то, что хотим, мы не марионетки менеджеров. – автоматически сказал Рич, как будто это был заранее заученный ответ. Даже не знаю, зачем я сделала то, что я потом сделала. Я наклонилась и выключила диктофон.
-А теперь не для записи.
-Постоянно, – признал он с усталым вздохом.
-Значит, это все ложь? – спросила я. –Что Five – это такая крутая и жесткая группа, которая никого не слушается и делает, что хочет – это все выдумано?
-По большей части. – ответил он. – Я хочу сказать, конечно, мы все время попадаем в переделки, но в общем, все, что мы делали, говорили, пели…все это было подготовлено. Если бы я знал, что все будет так, я… Я даже не знаю, что бы я сделал.
-Значит, тебе это не нравится?
-А тебе бы понравилось? Знать, что следующие несколько лет твоей жизни расписаны по минутам? Постоянно играть роль в какой-то мыльной опере для маленьких девочек? - В его взгляде было то, что я никогда не думала возможно в Ричи Невилле – чистая ненависть.
-Думаю, нет. - Я видела, что он хочет говорить, и дала ему высказаться.
-Я Ричи Невилл, но он – это не я. Он просто не существует. Он - просто роль, которую я играю для TV. В этом есть какой-нибудь смысл? Я знаю, что это смешно звучит. Это - как будто есть другой человек с моим лицом и голосом, но он – не я, и я не могу его контролировать. Ты когда-нибудь слышала песню с нашего второго альбома, Two Sides To Every Story? Мы со Скоттом написали ее, хотели, чтобы это было посланием, но, похоже, никто этого не понял. «There’s more to me then what you see on tv screens it’s make believe» Довольно понятно звучит, не правда ли? Но никто не понял, что это значит. Мы боролись за то, чтобы эта песня вошла в альбом, а это не сработало. Все так же думают, что я – это старый добрый чувствительный Ричи Невилл, всегда с дурацкой улыбкой. И все так же думают, что Скотт – большой ребенок, самый гиперактивный. Единственный из нас, кто может проявлять настоящего себя – это Джей, и даже его немного одергивают. Он самый старший, «нарушитель спокойствия», поэтому он может делать больше из того, что он хочет делать. А мы, остальные, полностью выдуманы. Знаешь, я даже не люблю этот стиль музыки…Попса. Это дерьмо. Ничего, что я бы слушал. Я однажды ляпнул в одном интервью, что моя любимая группа – Pearl Jam. Меня около недели ругали за то, что я это сказал. Они хотели, чтобы я сказал что-то вроде Take That. Потому что это бы хорошо сочеталось с той ролью, которую они заставляют меня играть. И, боже мой, когда выяснилось, что я был в альтернативной группе, они чуть с ума не сошли! Я же должен быть сладким хорошеньким мальчиком. Ричи Невиллу не могла нравиться альтернатива и гранж-рок. Ты, видимо, тоже это понимаешь. Ты сказала, что никто не воспринимает тебя всерьез в том, что ты делаешь, потому что ты так молодо выглядишь. Я тебя полностью понимаю. Посмотри на меня, по-настоящему посмотри, – он замолчал и стал на меня смотреть. До этого момента я не понимала, насколько он восхитителен. Правильные черты лица, глаза невероятного оттенка голубого, каких я никогда раньше не видела. И я точно поняла, что он хотел сказать.
-Однажды мы пошли на прослушивание, та группа, в которой я был. Отбор талантов для Trauma records. Знаешь этот лейбл? На нем записываются такие группы, как Bush. Мы были такими упрямыми, и мы были хороши. Я не хочу хвастаться, но мы правда были хороши. И знаешь, что мне сказали? «Прости, парень, может, вы и хорошо звучите, но вид у вас неподходящий». А потом он ушел. И мы провалились потому, что у меня такое лицо хорошего мальчика. Прослушивание в Five было вскоре после этого, и если бы этот агент нас не выгнал, я бы никогда не пошел, скорее всего. Может, и не надо было. – он снова замолчал, глядя на окурок в пепельнице, прежде чем закурить новую сигарету. Вокруг него в воздухе витала печаль, раньше я этого не замечала. Я даже не знала, что так может быть.
-Тогда кто ты? Кто настоящий Рич Невилл? – спросила я у него.
-Очень грустный, расстроенный и одинокий парень, – ответил он. – Кто-то, кто мечтает вернуться назад и никогда не ходить на прослушивания. Кто-то, кто хотел бы быть самим собой с самого начала. Я думаю, все было бы нормально, если бы я мог быть собой с самого начала. Вот Эбс, например, справляется с этим, потому что они позволяют ему читать рэп в песнях и добавлять тяжелый бит иногда, иногда даже что-то вроде хаус микса. Он это любит. Черт, он был DJ’ем, он слушал такую музыку. Но даже он не может больше этого выносить. Он раньше мог пойти иногда и побыть DJ’ем в каком-нибудь небольшом клубе. Это было его спасением. Но когда они об этом узнали, то сделали из этого сенсацию, и теперь все знают, когда и где он будет выступать, а для него это уже не то же самое.
-Кто – они? – поинтересовалась я. Он все время говорил «они сказали» или «они сделали», но ни разу не сказал, что за «они». Он грустно улыбнулся, не своей фирменной улыбкой для постеров, а немного задумчиво.
-Я даже и не знаю… Сначала я думал, что это был наш менеджер, но теперь я так не думаю. Он в таком же положении, как и мы, он получает приказы от кого-то еще. Может быть, кто-то из рекорд-компании. Я не знаю. Это почти как во всяких дурацких фантастических шоу – какая-то «высшая сила», и мы делаем то, что они говорят из страха потерять контракт, деньги, и тот стиль жизни, к которому мы привыкли. Иногда я чувствую себя чьей-то шлюхой. Я унижаю себя ради денег. Это сейчас все, ради чего я остаюсь. Хотя иногда это фанаты. Я один раз почти ушел, но я чувствовал себя виноватым перед ними, как будто я их подвел. Как будто они были единственными, кому было до нас дело. Но иногда я ненавижу их больше, чем кого-либо за то, что они отказываются видеть меня таким, какой я есть, и может быть, если бы не их отрицание нас как личностей вместо какой-то сработанной группы, у меня могла бы быть какая-то личная жизнь.
-А вообще, остался хоть один аспект вашей жизни, в котором вам не говорят, что делать?
-Уже нет. Одежда, которую я ношу, где я живу, где я отдыхаю. То, что я пою и то, что я говорю. Черт, даже люди, с которыми я встречаюсь.
Я однажды встретил эту девушку, она была милой и симпатичной, и видела во мне человека, чего я не чувствовал черт знает сколько времени. Я хотел пригласить ее на свидание и посмотреть, получится ли что-нибудь, но они мне не позволили. Они сказали, что это будет плохой рекламой. Потому что она была простой официанткой в пабе, а я той знаменитостью, которую они создали. Это было несколько месяцев назад.
Вчера в прессу «просочилось», что я встречаюсь с Каролиной Дьюк. Наверное, сегодня в новостях будет. Завтра у нас пресс-конференция, где я должен буду признать, что уже некоторое время с ней встречаюсь. Вот почему я сегодня должен был намекнуть, что у меня кто-то есть. Но знаешь что? Я с ней говорил раза два, от силы. Но мои менеджеры и ее менеджеры решили, что это будет хорошей рекламой для нас обоих. Я думал, возможно, моя любовная жизнь будет единственным, во что они не будут вмешиваться, но, видимо, нет. А теперь я встретил эту девушку, которая красива, добра, и вроде понимает, через что я прошел. И она сидит тут и так терпеливо слушает, как я жалуюсь на то, во что превратилась моя привилегированная жизнь, и я вижу понимание и симпатию в ее глазах. И даже хотя я бы с огромным удовольствием это сделал, я не могу пригласить ее на чашку кофе завтра, потому что я должен делать вид, что встречаюсь с какой-то безвкусной актрисой, которую еле знаю.
Я не знала, как реагировать. Несколько часов назад я была уверена, что он просто зазнавшаяся поп-звезда, но теперь я поняла, что я его совершенно недооценивала. Он посмотрел на пустую пачку от сигарет и на полную окурков пепельницу, потом на свои часы.
-О, я занял весь вечер… Мне надо идти. – сказал он, вставая. Мы даже не тронули интервью, и он снова взял мой листок. Взяв ручку со стола, он нацарапал какие-то ответы и снова положил все на стол. Я проводила его до входной двери, он открыл ее, глядя сквозь пелену дождя.
-Спасибо, что выслушала, Табита. – сказал он. – Может быть, я тебя еще увижу когда-нибудь.
Он ступил на крыльцо, когда я остановила его.
-Рич? – я позвала сквозь дождь.
-Да? – спросил он, оборачиваясь ко мне лицом.
-Почему ты мне все это рассказал? – он снова грустно улыбнулся.
-Я не знаю… Может, думал, что мне будет лучше, если я смогу побыть собой рядом с кем-нибудь, хотя бы один раз. -Ты всегда должен быть собой, Рич. Неважно, с кем.
Он улыбнулся мне, прежде чем уйти. Не фальшивой улыбкой, и не той грустной. Своей настоящей улыбкой.
Я хотела бы написать статью, которая дала бы людям понять, какой он на самом деле. Чтобы все поняли, кто настоящий Ричи Невилл. Но я не смогла. Это было не для записи.